Entry tags:
Российская юстиция: позор и катастрофа
Антонина Федорова невиновна.
Я считаю так не потому, что посвящен в какие-то тонкие подробности дела или психологии подсудимой, а по той простой причине, что человека, не осужденного по уголовному обвинению справедливым судом, виновным считать не могу.
Шаткость обвинения и мотивы мести со стороны прокуратуры были очевидны изначально. В таких обстоятельствах суд, хоть в какой-то степени претендующий на объективность, должен был сделать хотя бы символический шаг навстречу защите. Вместо этого суд просто дугой изогнулся в сторону обвинения, проведя закрытый процесс по делу, в котором нет ни военной тайны, ни сексуальных преступлений в отношении малолетних, и вынес обвинительный приговор на основании показаний единственного малолетнего свидетеля. Теперь осужденную ожидает как минимум 8 лет ада в одной из самых жутких пенитенциарных систем мира. Жизнь фактически кончилась.
Сейчас многие склонны детально анализировать поведение Кирилла Мартынова в ходе процесса и находить его неправильным. Мне самому его мотивы очень не всегда были понятны, но сейчас, когда на карту поставлена жизнь человека, да и не одного, я считаю подобный анализ неуместным: все равно, что стоять на берегу и критиковать технику плавания утопающего. Скажу лишь, что мне всегда импонировало нежелание дать взятку, и что я был неправ. Категорическому императиву в России давно свернули шею, и класть свою нравственность на чашу весов, противоположную человеческой жизни, я не берусь.
Многие аргументы критикующей стороны кажутся мне просто запредельными. Когда появились сообщения о побеге Антонины, появились и рассуждения, что этим безрассудным поступком она усугубляет судьбу всех последующих обвиняемых, которым отныне будут назначать более строгие меры пресечения. Я ослышался? Мне почему-то казалось, что суд обязан выбирать меру пресечения на основании конкретных обстоятельств дела и личности обвинямого, а не на основании досадного прецедента, речь ведь идет о людях, чья вина пока не доказана. Или аргумент в пользу коррупции весомее, чем конкретная человеческая жизнь? У меня в мозгу нет механизма, способного на такие подсчеты.
Можно долго критиковать работу суда присяжных в США, и в других обстоятельствах я в компетентной аудитории с удовольствием это сделаю, но в данном случае мне важно провести контраст с системой, практикуемой сегодня в России, где суд присяжных, как теперь очевидно, стал неотъемлемой частью общего позора и катастрофы. В США действия присяжных ограничены тремя важными условиями. Во-первых, они должны быть единодушны в своем мнении, и в случае несогласия хотя бы одного суд считается несостоявшимся. Во-вторых, они должны быть уверенными в виновности подсудимого "за пределами разумного сомнения", а не просто "так считать". В третьих, они должны быть изолированы от давления, как со стороны самого суда и всех его сторон (вне зала суда), так и со стороны публики. Ни одно из этих условий в России не соблюдается. Если мы хотим получить объективную картину процесса, то где хотя бы интервью с самими присяжными, когда они уже не связаны своими обязательствами? В США они бы были на первых полосах газет.
Все это делается с целью соблюдения неофициального, но общепризнанного девиза справедливого судопроизводства: лучше отпустить виновного, чем осудить невинного. Тут, конечно, на ум приходит процесс Симпсона. И да, накладки с осуждением невинных все равно случаются. Но в России, напомню, по уголовным делам выносится 98 процентов обвинительных приговоров. Такой суд может оказаться справедливым лишь при условии, что прокуратура отличается кристальной честностью и неслыханным профессионализмом. Похоже на правду?
Беги, Тоня, беги! И пусть каждый порядочный человек подаст тебе руку помощи.
Я считаю так не потому, что посвящен в какие-то тонкие подробности дела или психологии подсудимой, а по той простой причине, что человека, не осужденного по уголовному обвинению справедливым судом, виновным считать не могу.
Шаткость обвинения и мотивы мести со стороны прокуратуры были очевидны изначально. В таких обстоятельствах суд, хоть в какой-то степени претендующий на объективность, должен был сделать хотя бы символический шаг навстречу защите. Вместо этого суд просто дугой изогнулся в сторону обвинения, проведя закрытый процесс по делу, в котором нет ни военной тайны, ни сексуальных преступлений в отношении малолетних, и вынес обвинительный приговор на основании показаний единственного малолетнего свидетеля. Теперь осужденную ожидает как минимум 8 лет ада в одной из самых жутких пенитенциарных систем мира. Жизнь фактически кончилась.
Сейчас многие склонны детально анализировать поведение Кирилла Мартынова в ходе процесса и находить его неправильным. Мне самому его мотивы очень не всегда были понятны, но сейчас, когда на карту поставлена жизнь человека, да и не одного, я считаю подобный анализ неуместным: все равно, что стоять на берегу и критиковать технику плавания утопающего. Скажу лишь, что мне всегда импонировало нежелание дать взятку, и что я был неправ. Категорическому императиву в России давно свернули шею, и класть свою нравственность на чашу весов, противоположную человеческой жизни, я не берусь.
Многие аргументы критикующей стороны кажутся мне просто запредельными. Когда появились сообщения о побеге Антонины, появились и рассуждения, что этим безрассудным поступком она усугубляет судьбу всех последующих обвиняемых, которым отныне будут назначать более строгие меры пресечения. Я ослышался? Мне почему-то казалось, что суд обязан выбирать меру пресечения на основании конкретных обстоятельств дела и личности обвинямого, а не на основании досадного прецедента, речь ведь идет о людях, чья вина пока не доказана. Или аргумент в пользу коррупции весомее, чем конкретная человеческая жизнь? У меня в мозгу нет механизма, способного на такие подсчеты.
Можно долго критиковать работу суда присяжных в США, и в других обстоятельствах я в компетентной аудитории с удовольствием это сделаю, но в данном случае мне важно провести контраст с системой, практикуемой сегодня в России, где суд присяжных, как теперь очевидно, стал неотъемлемой частью общего позора и катастрофы. В США действия присяжных ограничены тремя важными условиями. Во-первых, они должны быть единодушны в своем мнении, и в случае несогласия хотя бы одного суд считается несостоявшимся. Во-вторых, они должны быть уверенными в виновности подсудимого "за пределами разумного сомнения", а не просто "так считать". В третьих, они должны быть изолированы от давления, как со стороны самого суда и всех его сторон (вне зала суда), так и со стороны публики. Ни одно из этих условий в России не соблюдается. Если мы хотим получить объективную картину процесса, то где хотя бы интервью с самими присяжными, когда они уже не связаны своими обязательствами? В США они бы были на первых полосах газет.
Все это делается с целью соблюдения неофициального, но общепризнанного девиза справедливого судопроизводства: лучше отпустить виновного, чем осудить невинного. Тут, конечно, на ум приходит процесс Симпсона. И да, накладки с осуждением невинных все равно случаются. Но в России, напомню, по уголовным делам выносится 98 процентов обвинительных приговоров. Такой суд может оказаться справедливым лишь при условии, что прокуратура отличается кристальной честностью и неслыханным профессионализмом. Похоже на правду?
Беги, Тоня, беги! И пусть каждый порядочный человек подаст тебе руку помощи.