![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Болеслав Лесьмян, из цикла «Лунное похмелье»
Ночь
Огнем трепещет ночь, и мрак-звездопоклонник
Чуть-чуть колышется под говор тишины -
Луною мраморной обрызган подоконник
И тени наших рук на нем удлиннены...
Теперь – виднее сон, теперь – забота краше,
И полусветит мир в эфире полутьмы,
И тени наших рук нам кажутся не наши,
Как будто у окна сошлись не только мы!...
Как будто кроме нас – любовней и бессонней
Заслушались мечтой немые существа,
Что с небом связаны мечтой потусторонней
И шаткой тайною воздушного родства!
Для них сплетеньями серебряных извилин
Туманится ручей в полуночном огне,
Он углублен в себя и грезой обессилен,
И край русалочный он видит в полусне.
Привольней облакам блестится и живется,
Слышнее, как цветы, задумавшись, цветут...
Душа внимательно и жутко спознается
С неуловимостью восторгов и причуд!
Теперь – виднее сон, теперь – забота краше,
И полусветит мир в эфире полутьмы,
И тени наших рук нам кажутся не наши,
Как будто у окна сошлись не только мы...
«Весы», 1907, №10
См. предыдущий пост. Здесь есть какой-то отголосок Фета и некоторые символистские общие места того времени. Все равно, мне кажется, это – из лучшего, что публиковалось в «Весах» и «Золотом руне». Тем не менее, от «настоящего» Лесьмяна лишь тень: тому, кто знает его по-польски, видно, как осторожно он здесь движется и старается чего-то не задеть и не нарушить чужих правил поведения.
Огнем трепещет ночь, и мрак-звездопоклонник
Чуть-чуть колышется под говор тишины -
Луною мраморной обрызган подоконник
И тени наших рук на нем удлиннены...
Теперь – виднее сон, теперь – забота краше,
И полусветит мир в эфире полутьмы,
И тени наших рук нам кажутся не наши,
Как будто у окна сошлись не только мы!...
Как будто кроме нас – любовней и бессонней
Заслушались мечтой немые существа,
Что с небом связаны мечтой потусторонней
И шаткой тайною воздушного родства!
Для них сплетеньями серебряных извилин
Туманится ручей в полуночном огне,
Он углублен в себя и грезой обессилен,
И край русалочный он видит в полусне.
Привольней облакам блестится и живется,
Слышнее, как цветы, задумавшись, цветут...
Душа внимательно и жутко спознается
С неуловимостью восторгов и причуд!
Теперь – виднее сон, теперь – забота краше,
И полусветит мир в эфире полутьмы,
И тени наших рук нам кажутся не наши,
Как будто у окна сошлись не только мы...
«Весы», 1907, №10
См. предыдущий пост. Здесь есть какой-то отголосок Фета и некоторые символистские общие места того времени. Все равно, мне кажется, это – из лучшего, что публиковалось в «Весах» и «Золотом руне». Тем не менее, от «настоящего» Лесьмяна лишь тень: тому, кто знает его по-польски, видно, как осторожно он здесь движется и старается чего-то не задеть и не нарушить чужих правил поведения.