Для того, чтобы понять, по крайней мере сейчас, кем был Солженицын, надо все-таки иметь за плечами этот опыт моего поколения, от "Ивана Денисовича" до самолета, и эту его борьбу (но вовсе не единоборство, как он сам пытался представить) с режимом, которому так и не удалось его раздавить. Когда наше поколение совсем сойдет со сцены, настанет время для объективности. Не знаю его суда наперед, но страшнее всего будет, если он просто изгладится из памяти - хотя, впрочем, нет, если он выживет только в путинско-медведевских школьных программах.
Солженицын был идеалистом, что всегда подозрительно - тем более, что он был идеалистом, полярно противостоящим всему, во что я верил большую часть жизни. Но ему крупно повезло в том, что он никогда не подошел близко к власти, что-то его оберегало, и антиутопия Войновича так и осталась на бумаге. А теперь мы видим, что циничная прагматика может быть пострашнее любого идеализма и антиутопии. Хотя, боюсь, мы еще далеко не все увидели.