5 августа я выложил на свой сайт вот это: http://www.journalist-virt.ru/blogs/index.php?msg=818 Это искренне. Но это, конечно. не всё. "Один день" первым публично вскрыл вены строю, и потекла гнилая кровь, вопреки макияжному румянцу. Как его только ни обзывали. "Литературный власовец" - это вот запомнилось. И ещё гэбистское "так называемая повесть", "так называемый роман". Он жил с ощущением миссии. Миссия не была бесспорной. И сам он - герой не бесспорный. Это точно. Но в рамках взятой им на себя миссии - почти герой. Две вещи, думаю, Алексей, повлияли на наше поколение отрезвляюще: Солженицын и Прага-68. Сравнение с Гоголем, полагаю, некорректно. Гоголь изменил себе не тогда, когда опубликовал "Выбранные места", а когда от "Вечеров", от фантастического своего таланта перешёл к сюжетам, предложенным ему Александром Сергеевичем. Сам Пушкин написал бы и "Ревизора", и "Мёртвые души" иначе. Выбранные места были. возможно, и "мракобесным", но честным выражением тоски по собственному утерянному пути. А Солженицын, кажется мне, всегда был таким, каким оставался и в последние годы. Его почти не читают сейчас. Десятки тысяч людей не бросили все дела свои, чтобы пойти к нему на похороны. Но все понимают: закрылась дверь за чем-то огромным, противоречивым и честным, что сходу не переваришь.
Нет, Гоголь не изменил себе - он просто распоясался. И его патологическая неблагодарность тоже вполне соответствует. Честным АИ не был никак, но об этом книги написаны, сейчас обсуждать не начнешь. Если ты имеешь в виду писательскую честность, то это просто часть таланта, который тут явно иссякал.
По поводу иссякания таланта АИ спорить не буду, послених книг его (включая 200 лет) я просто не читал, и желания не возникло почему-то. Отдельные публикации в СМИ и редкие выступления по ТВ не произвели на меня впечатления. Наверное, иссякал талант. Может быть, не его, а наша драма (а и его тоже, но им не замеченная) в том, что та самая псарня, которая травила его прежде, теперь числит АИ в своих союзниках. Вот в хрестоматиях теперь будет, улицу назовут, а в то же время музей Сахарова закроется (типун мне на язык). О Гоголе здесь не буду, отдельная тема, мне хорошо известная. Как-нибудь в другой раз.
И неужели ты считаешь "Вечера", подражание немецким романтикам, превосходящими по художественным достоинствам "Мертвые души"? Даже если сюжет Гоголю достался от Пушкина (скорее всего нет), какая разница? Важно ведь, что он с ним сделал. У Шекспира вообще все сюжеты из вторых и третьих рук.
Ну, тогда о Гоголе. Я о том, что это был другой путь, где он не входил в противоречие с самим собой. В "Вечерах" он любил людей со всеми их уродствами. "Ревизор" был блестящей карикатурой, имевшей немыслимый успех. На мой взгляд, идеальная пьеса (по драматургии, смыслу и т.д.). Но он ещё любуется своими героями, они ему не нравятся, но он их любит. А на "Мёртвых душах" он надорвал пупок собственной души, пытался вывернуться из этого через "поэму", через красивые монологи с назиданием (например, о деревьях в барском дворе, подсвеченных ночью снизу, за что, мол, деревья ещё отомстят), через поэтические перспективы (тройка, все народы расступаются и пр.). Он уговаривал себя, заливая кусочки дерьма мармеладом, и полагая, что так это будет съедобно, что Россия посмотрит в поэму, как в зеркало, и пойдёт умываться. Он писал то, чего от него ждали, но что он писать не хотел. Мне бы прочитать второй том. Но, полагаю, там слишком много было сладкого. Если судить по наброскам и фрагментам. У него была мысль о воплотимости слова. И он страшился того, что поэмой этой повредил людям, а как исправить - не знал. И тогда - плащ пророка. Это всегда ущербно, когда идёшь в учители народные. Здесь у них с Александром Исаичем общий порожек, через который писатели переступать не должны - обязательно споткнутся.
Что-то тут не так. Ты, наверное, пишешь не о тех "Мертвых душах", которые я с восторгом перечитываю почти каждые два года и местами знаю наизусть - хотя соглашусь, что второй том автор немного недожег. Но этот разговор сюда не поместится. Ревизор - на сатира, просто безудержный фарс.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
no subject
http://www.journalist-virt.ru/blogs/index.php?msg=818
Это искренне. Но это, конечно. не всё. "Один день" первым публично вскрыл вены строю, и потекла гнилая кровь, вопреки макияжному румянцу. Как его только ни обзывали. "Литературный власовец" - это вот запомнилось. И ещё гэбистское "так называемая повесть", "так называемый роман". Он жил с ощущением миссии. Миссия не была бесспорной. И сам он - герой не бесспорный. Это точно. Но в рамках взятой им на себя миссии - почти герой. Две вещи, думаю, Алексей, повлияли на наше поколение отрезвляюще: Солженицын и Прага-68. Сравнение с Гоголем, полагаю, некорректно. Гоголь изменил себе не тогда, когда опубликовал "Выбранные места", а когда от "Вечеров", от фантастического своего таланта перешёл к сюжетам, предложенным ему Александром Сергеевичем. Сам Пушкин написал бы и "Ревизора", и "Мёртвые души" иначе.
Выбранные места были. возможно, и "мракобесным", но честным выражением тоски по собственному утерянному пути. А Солженицын, кажется мне, всегда был таким, каким оставался и в последние годы. Его почти не читают сейчас. Десятки тысяч людей не бросили все дела свои, чтобы пойти к нему на похороны. Но все понимают: закрылась дверь за чем-то огромным, противоречивым и честным, что сходу не переваришь.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject