60!

Краткий мемуар

Когда я познакомился с Бахытом, он растекался в лужу на глазах, питался мухами, страдал рахитом. Он был еврей скорее, чем казах. А я имел надменные повадки, в СП с секретарями был на ты и на спор с пацанами у палатки перегрызал дюймовые болты. Инстинкт подсказывал с Бахытом выпить, я вышел в настроении незлом. Ребята предлагали пыль повыбить и завязать дохлятину узлом. Но я прозрел незаурядный дар в нем и настоял на способе ином. Я порешил всерьез заняться парнем. Сводил к девчатам, угостил вином. В его минуты тягостных сомнений, врачуя друга от лихих скорбей, я обещал ему: «Ты будешь гений — почти как я. Ну, или чуть слабей».
Студент в меня поверил мертвой хваткой, окреп — не я ли видел, как с утра перегрызал он тайно за палаткой пусть не болты, но спички — на ура. Питомец мой (с ним сразу стал на ты я) носил бутылку, пачку сигарет, и азиатские черты Батыя с годами приобрел его портрет. Такого преисполнился задора, порой такие дозы белым днем глотал, что мимо каждого забора не мог пройти не начертав на нем — не строчку, но подобие союза или предлога, память о былом. Ему без лифчика являлась муза. Я лишь давался диву за углом. Он доказал, что праздно мух не ловит, он посрамил совписовских мудил, в глухой овраг закинул могендовид и свой рахит талантом победил. Ему безропотно дает любая за творческие муки и труды. И памятник ему в лице Абая собой украсил Чистые Пруды.
Что до меня, то разве речь об этом? Мы с царственным казахом полюса. Он вырос первой гильдии поэтом, а я при нем остался вроде пса. То в сумерках скулю, то понемножку старею. И решив, что я готов, он с серной кислотой подаст мне плошку и на закуску блюдечко болтов.