Болеслав Лесьмян: признание в любви

Людям, которые знают меня поближе, известно, какой я свирепый критик: похвалу из меня выдавить практически невозможно, а свои реальные мнения я стараюсь большей частью скрывать, потому что за них легко схлопотать по шее. В свое частичное оправдание могу сказать, что к собственному творчеству я отношусь точно так же, и большую часть написанного давно выбросил – если и жалею, то лишь о том, что не выбросил больше.

Поэтому, утверждая, что речь идет о великом поэте, вероятно одном из гигантов прошлого столетия, приглашаю ловить меня на слове: я именно это и имею в виду, без малейшей скидки. Ряд, в котором для меня стоит Болеслав Лесьмян, – это Мандельштам, Рильке, Стивенс и Лоуэлл. Хватило пальцев одной руки. Забавляет отсутствие нобелевских лауреатов – не преднамеренно, но факт неукоснительный. Нобелевские стихотворцы (в прозе попадания случались точнее) – это в лучшем случае крепкий второй сорт, вроде Йейтса, Хини или... - нет, не буду, а в худшем – ну, скажем, Шимборска.

( Дальше )

Болеслав Лесьмян, из цикла «Лунное похмелье»

Ночь

Огнем трепещет ночь, и мрак-звездопоклонник
Чуть-чуть колышется под говор тишины -
Луною мраморной обрызган подоконник
И тени наших рук на нем удлиннены...

Теперь – виднее сон, теперь – забота краше,
И полусветит мир в эфире полутьмы,
И тени наших рук нам кажутся не наши,
Как будто у окна сошлись не только мы!...

Как будто кроме нас – любовней и бессонней
Заслушались мечтой немые существа,
Что с небом связаны мечтой потусторонней
И шаткой тайною воздушного родства!

Для них сплетеньями серебряных извилин
Туманится ручей в полуночном огне,
Он углублен в себя и грезой обессилен,
И край русалочный он видит в полусне.

Привольней облакам блестится и живется,
Слышнее, как цветы, задумавшись, цветут...
Душа внимательно и жутко спознается
С неуловимостью восторгов и причуд!

Теперь – виднее сон, теперь – забота краше,
И полусветит мир в эфире полутьмы,
И тени наших рук нам кажутся не наши,
Как будто у окна сошлись не только мы...

«Весы», 1907, №10

См. предыдущий пост. Здесь есть какой-то отголосок Фета и некоторые символистские общие места того времени. Все равно, мне кажется, это – из лучшего, что публиковалось в «Весах» и «Золотом руне». Тем не менее, от «настоящего» Лесьмяна лишь тень: тому, кто знает его по-польски, видно, как осторожно он здесь движется и старается чего-то не задеть и не нарушить чужих правил поведения.