И еще о M&M

[aptsvet]

Вчерашний пост о "Мастере и Маргарите" вызвал на удивление много откликов (не все, правда, были по существу). Сегодня я, с учетом обсужденного, а также путем сократического диалога со студентами, пришел вот к каким выводам.
M&M - роман с двойным дном или роман в романе. Прием этот старый, употребляется в наше время не так часто (хотя вот "Вор" у Леонова), но у Булгакова вышло очень оригинально. Обе части постепенно срастаются в одно, и конец у обеих общий.
Части сопоставлены по сходству и контрасту. При этом совершенно очевидно, что автор, вопреки интуиции, сделал Москву фантастической, а Иерусалим - "реалистическим", лишенным чудес. Это довольно изощренная мысль, случайной она оказаться не может, прием проведен очень последовательно. Именно поэтому любые намеки на чудеса в иерусалимском отсеке должны быть отметены, и автор делает это последовательно. Если он убрал воскресение и пустую могилу, то с какой стати ему вкладывать Пилату в уста арамейский, а Иешуа - латынь, которые никакой смысловой нагрузки не несут? Булгаков слишком профессионален для таких глупостей. Следовательно, промахи и накладки, отмеченные в иерусалимской части, именно таковыми и являются - это "баги", а не "фичи".
С другой стороны, много анахронизмов в московской части, на некоторые указал vlad_ab. Вот они мне кажутся вполне сознательными — Булгаков в московской жизни разбирался прекрасно, и все накладки тут намеренные, с целью меннипеи, если угодно. Массолит — явная проекция сталинского союза писателей в недавнее прошлое, и не так уж важно, существовал ли еще в эти времена Торгсин. Тут у автора есть лицензия практически на все.
Иными словами, задавший правила игры должен им следовать сам, чтобы читатель не чувствовал себя просто жертвой глупого трюка. Анна Каренина не может воспарить из-под паровоза, а какой-нибудь Фродо — поступить завучем в школу.
Структура романа на самом деле еще изощреннее, и я к этому сейчас вернусь. А вот если судить о всей книге в целом, то отнести ее к разряду великих трудно. В ней нет живых героев, они все вырезаны из картона.
Героев — две симметричных тройки, Пилат-Иешуа-Левий и Иван-Мастер-Маргарита. Команду Воланда я пока оставлю в стороне, она играет роль провокатора. Только один из каждой развивается как образ, но психологически совершенно неубедительно. Пилат переживает духовное перерождение в результате встречи с Иешуа, но каким образом жестокий римский функционер (в книге сделан особый упор на слове «жестокий») становится кротким и покаянным созерцателем лунного света, психологически понять невозможно. Да и изобразить бы не взялся даже Толстой, а у Булгакова психологизм вообще не сильная масть, ему очень трудно показать, что делается в голове героя. Он просто говорит нам, что оно делается.
А в конце, уже якобы в свете, Пилат утешается самообманом. И так, видимо, до скончания вечности. Интересное вышло прощение.
Иван — параллель Пилату, и его духовный перелом происходит при встрече с Мастером, но он еще менее убедителен, чем Пилат. Просто во всем раскаялся — и точка. Реальной эволюции никакой, он из агрессивного идиота, каким представлен в начале, в конце превращается в кроткого идиота. Стоило так сильно мучиться.
Мастер, Маргарита и, несколько по-иному, Иешуа, вообще не попытка изобразить живых людей, а ходячие символы. Все их «движения души» чисто внешние. Мастер олицетворяет творчество и полное разочарование, опять же мало чем оправданное. Маргарита — любовь и преданность, каких в жизни не бывает. И больше у них ни о чем мыслей нет — только злобные, отомстить обидчикам. Побочные ходы: Маргарита проявляет самоотверженный альтруизм в отношении Фриды — но с какой стати? Мастер перевоспитывает Ивана в ученики — и что толку? Архитектурные излишества.
Иешуа вообще не мог получиться никем, по той вечной причине, по какой всегда проваливаются «христоподобные» персонажи, тот же Мышкин. У него внутри не только нет конфликта, но ему его и не вставить.
Единственный персонаж, которому присуща объемность — это, конечно, Воланд. Автор не дает нам возможности побывать в его голове, но это единственная голова в романе, которая читателя интригует. Именно в силу его непроницаемости и из-за уникальной нравственной позиции, на перекрестке добра и зла, нам и интересно, что там внутри. Тоже ведь исторически обкатанная модель, но эта видимость глубины смоделирована Булгаковым довольно искусно — без психологизма, который к Воланду просто неприменим.
Тут поневоле начинаешь сочувствовать постановщику злосчастного сериала — у этих героев нет мяса на костях. Хоть Аль Пачино сыграй нам Мастера — ничего кроме мировой скорби на лице не изобразишь, потому что никак не понять, что внутри, никакого «внутри» там нет. И вполне понятно, почему Воланд вышел намного симпатичнее всех остальных.
Теперь еще два слова об архитектуре. Все перечисленные — люди, включая Иешуа. Последний, правда, имеет какой-то чин наверху — он передает Воланду просьбы, но не приказы, а в свободное время гуляет с Пилатом по лунному лучу. Кого не видно днем с огнем, так это бога — кто всем этим сплетением миров управляет.
Но бог, конечно, есть, он очевиден, на эту должность есть только один кандидат. Это ведь он сочинил «все как было» - как сочинил, так и стало. Воланду приходится убеждать его в собственном всесилии: это ведь Мастер, а не Пилат или Иешуа, провозглашает свободу Пилата. Мир, который окружает Мастера, сотворен им самим, другого нет, и мир Иерусалима и Москвы в конечном счете един, когда Мастер сходится со своим персонажем и творением. Если что-то и оправдывает сверхъестественную любовь Маргариты, это интуитивное осознание того, что она находится у истока бытия. И мир для всех героев завершается на той же фразе, что и роман.
Еще одна деталь. Мастеру якобы отказано в свете, которого удостоен Пилат — это за какие грехи? И не в ад он идет, куда, надо полагать, проваливается Воланд со свитой, намекнувший перед этим на некоторое завершение времен. Мастеру уготован покой. Что это за место, о котором никто раньше не слыхал?
Ан нет, слыхали. Это суббота. «И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал».
Это, конечно, всего лишь импровизация с моей стороны, но я почти уверен, что мысль посещала и Булгакова.
Есть, конечно, эпилог, который плохо со всем стыкуется, да и вообще повторяет последнюю фразу романа без надобности. Судя по всему, книга не дописана в гораздо большей степени, чем мы привыкли думать. Эпилог надо либо выбросить вообще, либо встроить в ткань романа — не сомневаюсь, что автор так и поступил бы, будь у него немного лишнего времени.
Великая книга? Нет, никак. Но замечательнее многих других. Жаль, что у Булгакова не было соавтора, который мог бы прикрыть его в слабых местах. Хотя бы того же Леонова.

Comments

[shkrobius.livejournal.com]

>>Мастеру уготован покой. Что это за место, о котором никто раньше не слыхал? Ан нет, слыхали. Это суббота.

I do not think so; it is more than that. It's from Heb 4:

...For if Jesus had given them rest, then would he not afterward have spoken of another day. There remaineth therefore a rest to the people of God. For he that is entered into his rest, he also hath ceased from his own works, as God did from his. Let us labour therefore to enter into that rest.

Master cannot enter Heaven because of his unbelief, but he can enter the 'rest' in Psalm 95 and Deut 12:10 - the promised land and the deliverance from one's enemies, where the dead in Rev 14;13 "rest from their labors, for their deeds follow with them." This is a state attained by the saints for their patience and pain right before the end of time; apparently, Master is given this privilege to Master. The remark of Satan about time makes perfect sense.

[aptsvet.livejournal.com]

Thanks, this option has escaped my attention. Quite a possibility, considering that B.'s father was a professor of divinity. I have to see, however, how my students swallow this piece of Biblical exegesis.